У Пьетро были проблемы, и Ванда прекрасно о том знала.

У Пьетро были большие проблемы, но Ванда то игнорировала со всем великолепием.

Начиная слишком-зависимостью от Эрика, что вернулся в их жизнь, и заканчивая постоянными прогулками невесть куда – в своих крайностях Ртуть был до пугающего умел.

Наверное, вы скажете, мол, каждый имеет право держать в своей голове тараканов всех размеров и окрасов – непременно будете правы, даже спорить никто не станет. Только когда у самой тебя повышенная чувствительность к магии, а твой брат являл собой образец чистейшего «слабоумие и отвага», то приходится идти вопреки общественным нормам и устоям: так произошло и в этот раз, когда Ванда Лэншерр здраво рассудила, что происходящее её не устраивает. Нет, не в том смысле, когда от тебя несёт легчайшим флёром раздражения, а в ином, когда даже сама мысль выйти из дома сродни роковой ошибке, которая может перевернуть жизнь с ног на голову: она попросту боялась оставлять брата одного.

Она попросту боялась оставлять брата наедине с этой… штукой.

Всё началось случайной нелепостью, весёлым розыгрышем: Пьетро приносит безделушку домой и весело заявляет, что та будет беречь Ведьму от кошмаров (девушка презрительно хмыкает, пока сообщает, что с кошмарами они очень давно и очень крепко дружат); через какое-то время парень начинает демонстрировать синяки под глазами, смотрящиеся довольно ирреально на фоне посеревшей кожи лица; позднее он вообще перестал куда-либо выходить. Не смотря на все попытки вытянуть брата банально подышать воздухом (не говоря уже о том, чтобы присутствовать на собраниях отца), ни одна из них успехом не увенчалась; а, между прочим, таких было двадцать. Двадцать, чёрт его дери.

Полторы недели спустя Ванда перестаёт пытаться и начинает действовать, но… Сложно сказать, как было бы лучше: оставить Пьетро в покое и делать вид, что ничего не происходит, или же предпринять попытки к разрешению проблемы.

«Поговори со мной», – вырывается, едва правая нога переступает порог.

«Посмотри на меня», – произносится громко, но разбивается в щепки о чужую спину.

«Пожалуйста, перестань!» – выкрикивается, едва взгляд цепляется за неровные полосы-царапины на стене, хранящие в себе обломки чужих ногтей, а пальцы перехваченных рук больше похожи на морковь, что яростно тёрли в мелкое крошево.

Всё началось с этого «ловца», который брат притащил с какой-то барахолки – и она говорит о том Эрику, но тот лишь вздыхает с великой усталостью: он не чёртов волшебник, чтобы решить эту проблему (Ванда иррационально ощущает себя виноватой); видит Бог, она и сама пыталась помочь, но ничего лучше, кроме как погрузить Ртуть в сон, не придумала: с десяток перечитанных книг, поиск в интернете, расспросы знакомых – Алая Ведьма второй раз за все двадцать шесть лет жизни ощущает себя маленькой и бесполезной девчонкой, что может лишь разрушать, но никак не помогать. Алая Ведьма второй раз в жизни испытывает ужас столь явный, что на третью бессонную ночь хлипкие двери и окна разлетаются на микро-частицы, а мебель, совершив хаотичный полёт по комнате, с грохотом обрушивается на пол; годы идут, но в одном Ванда неизменна: она попросту не может управиться сама с собой, когда дело касается чувств и эмоций.

Пьетро дышит хриплым надрывом, когда Лэншерр переносит их в Нью-Йорк.

О Стефане Стрэндже она знает примерно ничего, кроме как о славе, что идёт далеко впереди мужчины: Энтони Старк от мира магии, тот, с кем Ведьма хотела бы столкнуться в последнюю очередь, но. Но магия – материя хрупкая, сложная, слишком тонкая для того, кто может её разрушить, даже того не желая; но к искомому тянет, словно магнитом, и даже не имея чёткого представления о конечном пункте назначения, Ведьма понимает, что они на месте: широкая лестница, постаменты с артефактами, высокие потолки и энергия, что разрядами на кончиках пальцев ощущается – она желала найти Санктум Санторум, но тот сам призвал её.

– Я здесь для того, чтобы поговорить с Доктором Стрэнджем, – громко обращается девушка в пустоту. – Мне нужна его помощь.